Андерс и Логейн, ненадолго заехавший в Амарантайн перед Орлеем
читать дальше- Сударь, постойте!
Логейн остановил лошадь. От городских ворот к нему, расталкивая толпу, спешил незнакомый парень в мажеской мантии. Вид у него был такой, как будто предварительно он лазил там, где грязно, а потом там, где мокро, а потом у него на голове потоптался кот.
Разговаривать с незнакомыми магами резону не было никакого, но лишние несколько минут в родном Ферелдене пустяком и ерундой не были. Глупость, наверное.
- Что вам нужно?
- Мне? Мне ничего. А командору нужно, но у него важная миссия, и он не смог сам с вами попрощаться.
- Ты кто такой?
Маг пригладил растрепанные светлые волосы и радостно улыбнулся.
- А я хороший друг командора. Можете слезть с лошади? Честно говоря, я ее боюсь.
Логейн закатил глаза и спрыгнул на землю. Лошадь покосилась на него с явным недоумением - наверное, тоже не понимала, чего ее бояться.
- Так кто вы такой и что вам нужно?
- Меня зовут Андерс, я бывший маг Круга, как Дай... командор. Мы там дружили и сейчас дружим, и поэтому он мне дал... дал он мне... - маг зарылся в поясную сумку, - так, нет, это деньги, это эльфийский корень, эту дохлую мышь я сюда вообще не клал... ага, вот, держите.
Логейн вовсе не был уверен, что хочет брать в руки любой предмет, соседствовавший с дохлой мышью и Создатель знает чем еще, но руку протянул. Если это действительно от мальчишки Амелла - а было похоже на правду, если кто бы и подружился с кем-то вроде этого Андерса, то только мальчишка Амелл, - если это действительно от него, то взять на память в Орлей это неважно что Логейн хотел бы.
Андерс держал в руках откровенный мусор: грязный клочок пергамента, на котором нетвердой рукой была изображена каракатица.
- Спасибо. Мне очень приятно.
Андерс весь расцвел.
- Вот Дайлен обрадуется! Он помнит, что вы всякие карты любите, и эту нарисовал сам, специально для вас. Это подвал нашей Башни Бдения, узнаете? Правда, у него похоже получилось?
- Очень. Спасибо, сударь маг. Передайте командору мои наилучшие пожелания.
Логейн взлетел в седло, пока ему не всучили еще какую-нибудь карту, портрет каракатицы, дохлую мышь или что-нибудь в этом роде. Андерс, отошедший от лошади подальше, наблюдал за ним, счастливо улыбаясь, а потом долго махал вслед.
Маги все чокнутые, думал Логейн, выезжая за городские ворота, еще хуже Мэрика, причем абсолютно все, и мальчишка Амелл, и этот Андерс, так что из Орлея придется вернуться. Должен же кто-то будет за ними приглядывать.Хоук и Андерс
читать дальше- Аааа, что это?!
- Мяу?!
Гаррет подскочил в кровати, спихивая неизвестное существо. По утрам он привык, не открывая глаз, нащупывать рядом любимого и нежно чмокать его в нос. Иногда утро затягивалось - когда любимый не торопился в лечебницу и откликался на ласку.
А сегодня теплая тяжесть на груди оказалась не взъерошенной со сна рыжей головой, а серо-полосатым, мохнатым, а с одного конца еще и кусачим.
- И где Андерс?
- Мяу?
- Что - "мяу"? Ты тут откуда взялась?
Одежды Андерса возле кровати не обнаружилось - точнее, домашняя-то лежала, а вот уличной мантии не было. Гаррет быстро оделся сам, подхватил протестующую кошку и пошел разыскивать любимого.
Ни в ванной комнате. ни в холле, ни в библиотеке его не оказалось. Гаррет прибрел на кухню, откуда его вежливо и с извинениями, но твердо выставила Орана, и в конце концов устроился в гостиной, ожидая, пока кто-нибудь изволить объяснить, что происходит, когда дадут поесть и что это за девица кошачьей породы. Гаррет в своей жизни, конечно, просыпался с незнакомыми девицами, но они были человеческие, а не кошачьи. К тому же, он тогда не жил с любимым человеком.
Уставившись в окно, Гаррет вдруг сообразил, что там что-то темновато. Обычно в это время солнце уже стояло довольно высоко - а сейчас еще звезды не погасли. Гаррет высунулся в окно - ну точно. полоска неба на востоке едва-едва посветлела.
Прекрасно. И куда это чудо понесло среди ночи? И почему это он туда один пошел?
Тихонько скрипнула дверь; Гаррет вихрем развернулся и увидел Андерса, с удивлением рассматривавшего его и кошку.
- Родной, ты что встал так рано? Ой, ты и с Муррганочкой познакомился? - Андерс шагнул ближе, обнял его и поцеловал в губы. - Я думал, вернусь, а вы еще спать будете. Извини, она, наверное, проголодалась, проснулась и тебя разбудила. Извини, родной.
- Ты где был?
- Неважно. Заканчивал кое-какие дела, с которыми обычно разбираюсь днем. Понимаешь, Гаррет, я решил провести весь сегодняшний день с тобой, так что быстро-быстро все сделал заранее. И Мурргану наконец принес, а то в Клоаке ее могли съесть. Ты не сердишься?
Ни один человек в мире не может сердиться, если на него смотрит Андерс с ласковой улыбкой. Впрочем, если б Андерс начал заглядываться на кого-нибудь, кроме Гаррета, этот кто-нибудь долго бы не прожил.
- Ну что ты, любовь моя. Иди сюда. Я тебя сейчас прощать буду.Андерс и мечта Хоука стать драконом
читать дальше- А тигры лучше.
- Ничего не лучше! Ну представь себе: ты в Казематах, закованный в кандалы, вокруг храмовники, Мередит с печатью усмирения наготове. И тут врываюсь я! Мощным взмахом крыльев я сметаю храмовников, потом дышу на Мередит огнем, поджариваю ее в собственных доспехах, а потом хватаю тебя в лапы, похищаю, как принцессу из дворца, и уношу в голубые дали. Потом мы приземляемся на какой-нибудь полянке, я превращаюсь обратно, а ты меня благодаришь. Как-нибудь очень изысканно.
- Любовь моя, после того, как ты будешь тащить меня в когтях, я тебя благодарить не смогу. У меня морская болезнь.
- Отлично, тогда ты поедешь на мне верхом.
- ...
- Что? Я что-то не так сказал?
- Гаррет, как насчет того, чтобы ты похитил меня прямо сейчас, а потом я покатался на тебе верхом?
- Я тебя люблю.
- Я знаю, милый. Я знаю.Амелл-Логейн
читать дальше– Сидите смирно и не вертитесь, – пресек Амелл уже третью попытку позорного побега.
Логейн вздохнул. Надо было набраться терпения – когда-нибудь мальчишке надоест, правда ведь? – но пока что-то не получалось.
Час назад Амелл влетел в его кабинет, излучая искреннюю детскую радость, и сказал, что у него есть чудесный сюрприз. В прошлый раз сюрпризом была рыбалка, и с тех пор Логейн к командорским радостям относился с подозрением: кто ж знает, что в эту взбалмошную голову придет еще. Но деваться было некуда, потому что его бесцеремонно схватили за руку и потащили наверх, на обзорную площадку.
Там был приготовлен стул.
– Садитесь, сидите смирно и не вертитесь, – напутствовал его Амелл. – А я вас буду рисовать.
– А вы разве умеете?
– Нет, а что, надо? Вы не волнуйтесь, если плохо получитесь, мы еще раз перерисуем.
– И что, вы уже кого-то пробовали?
– Конечно. Веланну и Натаниэля. И им понравилось, они сразу сказали, что перерисовывать не надо.
Вспоминая, как Амеллу удавались карты, Логейн в его художественных способностях засомневался. Прямые линии у командора выходили кривыми, кривые гнулись не в ту сторону, а к черчению рун Веланна его даже близко не подпускала, утверждая, что он легким движением руки разнесет всю башню без всяких волшебных порошков. Причина же таинственного согласия Натаниэля и Веланны с существованием собственных портретов выяснилась довольно быстро: Амелл даже дышать ему не давал, заставив застыть в одной позе. Конечно, Логейну приходилось и ждать в засадах, и подолгу трястись в седле, но при этом на него никто не нацеплял дурацкие парадные доспехи, не заставлял сидеть не шевелясь в неудобной позе и не набрасывался с воплями, если он все-таки пытался сесть поудобнее. Моргать слишком часто Амелл, к слову, тоже ему запретил, зато сам периодически подбегал, поправлял волосы – запретить ветру дуть он был не в силах, – и убегал, счастливый, к своим грифелям.
Через два часа и спустя четыре неудачные попытки побега пытка была окончена. Довольный Амелл, любуясь собственным художеством, сунул его Логейну под нос.
– Ну как? Правда, здорово? Здорово, да?
Логейн встретил сияющий, полный радужных надежд командорский взгляд.
– Ну… сразу видно, что вы старались, командор.
– Вы классный, – сообщил Амелл. – Веланна сказала, что я дурак, а Нат удрал. Знаете, у меня есть идея. Мы ваш портрет напишем красками. Это, правда, займет время, зато красиво будет. А потом повесим в столовой.Амелл-Логейн опять
читать дальшеЛогейн подавил желание попросту вломиться в комнату и выволочь оттуда командора, потому что прием должен был начаться десять минут назад. Но командор изволил опаздывать, орлейские гости топтались в коридоре, а Логейн медленно выходил из себя, потому что косились-то гости на него.
У Мэрика хотя бы были какие-то понятия об этикете. И он никогда не бросал Логейна орлейцам на растерзание.
В конце концов он не выдержал, извинился перед гостями и сбежал на командорский этаж. Дверь в личные амелловы покои была распахнута настежь, а сам Амелл в одном нижнем белье азартно рылся в сундуке. Рядом сидел его любимый приятель по Кругу, одетый столь же скудно, и раз за разом отвергал извлеченные мантии.
– Командор, вы готовы или нет?
– Ой, Логейн, может, вы мне поможете? – немедленно просиял командор. – Мы с Андерсом выбираем мне парадную мантию. А то оказалось, что у меня ее нет, потому что мы вчера ходили рыбу ловить, а там в деревне девушки же, и мы решили одеться понаряднее. А потом упали в грязь. Но я точно помню, что на всяких торжественных собраниях нужно одеваться понаряднее, я никогда не забуду, как на меня на Собрании Земель все пялились.
В командорских глазах светилась искренняя уверенность, что он сейчас не бред несет, а истину.
– Наденьте хоть что-нибудь, живо, и идем.
Логейн подобрал явно отвергнутые ранее штаны с золотым шитьем, нарядный алый камзол и сунул все это командору.
– Вот, вполне подойдет.
Амел повертел штаны в руках и отложил.
– Маги носят мантии, понимаете? А под мантии штаны не надевают. Хотите, мы вам расскажем, почему?
Это было немного не то, что Логейн хотел знать о магах вообще и этом конкретном маге в частности. Иногда командор приводил его в такое отчаяние, что хотелось найти тех, кто занимался его воспитанием в детстве, и как-нибудь покарать. С особой жестокостью. Или прийти в Круг и поговорить там с первым чародеем, потому что конечный продукт был совершенно невыносим.
– Не хочу. Вас ждет орлейское посольство. Вы Герой Ферелдена. Всем все равно. Поэтому, ради всего святого, наденьте уже хоть что-нибудь и выйдите к гостям.
– А это правда так важно? – подал голос командорский приятель.
Логейн молча смерил его взглядом «ну хоть ты-то заткнись и не лезь».
– Значит, важно, – вздохнул тот. – Слушай, Дайлен, я ее вообще-то себе хотел взять, но раз такое дело и всем правда будет все равно, держи.
И он протянул Амеллу какой-то кошмар, расшитый вороньими перьями.
Таких счастливых глаз у своего командора Логейн не видел давно.Амелл-Логейн еще
читать дальше– Я опять что-то не так сделал, да? – уточнил мальчишка Амелл, с любопытством заглядывая Логейну в глаза.
Тот с трудом преодолел желание постучаться головой о стол. Прямо не снимая шлема. Чтоб в голове загудело, просветлилось и чтоб ни о каком Амелле больше не думать.
– Нет, командор, вы все сделали правильно. Только скажите на милость, зачем вы сержанта Леони пытались схватить за…
– Я не пытался! Я хотел ее приободрить, вот и все. Ей наверняка начальство воткнет за то, что я сказал, что нам иностранная помощь не нужна, и они могут дуть взад в родной Орлей.
– Командор, это было на официальном приеме. Вы сказали про «взад» сержанту орлейских Стражей, а потом схватили ее за... вот про что сказали, за то и схватили.
– Я похлопал ее по талии!
– Со всем уважением, командор, талия обычно находится выше.
– Да? Ну, она была в платье. Под платьем никогда не знаешь, где что спрятано, – доверительным тоном сообщил Амелл. – Давайте вы больше не будете меня воспитывать? Нат сказал, что он мне даст! Ну, из лука даст пострелять. Так я пойду?
– Я вас не воспитываю. Я разбираю допущенные вами стратегические просчеты. Итак, если оставить в покое сержанта Леони, скажите, пожалуйста, чем вы руководствовались, когда сказали, что иностранные Стражи нам не нужны? Вы были правы, мне просто интересна нить ваших рассуждений.
Мальчишка Амелл поерзал на стуле, опустил очи долу и сообщил:
– Да надоели они мне. Шастают туда-сюда по башне, так, что ночью голышом в коридор не выйти. Один из бывших храмовников, так он к Андерсу полез, думал, раз маг, то с ним все можно, еще один зашел в оружейную и говорит, что у Стражей все общее, значит, и ножички тоже общие. А эти ножички были брата Натаниэля. Я замучился их спасать и решил сказать, чтоб они катились в свой Орлей, пока тут кого-нибудь так не обидели, чтоб нам осталось только их орлейские трупы прятать.
– А. Понятно. Очень… очень достойно. Как вы только Мор остановили с таким подходом?
– А что не так с моим подходом? Между прочим, останавливать Мор было очень весело!
Логейну очень захотелось немедленно попросить командировку. Куда-нибудь подальше, где тихо и спокойно, хоть в Вольную Марку, в Киркволл – юный Хоу, кажется, прожил там год, – где точно нет никаких следов Амеллов и куда они точно не попадут.
Но ведь если это чучело оставить без присмотра – следующая хлопнутая по заднице Леони может оказаться не такой миролюбивой.
– В следующий раз, когда к нам приедет посольство, гости, Архитектор, моя дочь, да кто угодно – я буду сидеть рядом с вами. Амелл-Анора
читать дальше– Она красивая, – сказал Алистер, без всякой пошлости, просто отмечая факт. – Но мы же не можем оставить ее в живых, правда?
Бывшую королеву взяли под арест; ее заперли в комнатах для слуг – там нет окон, оттуда не сбежать, – и все ждут слова Героя Ферелдена.
– Да, наверное, – Дайлен отмахнулся. – Пошли, нам еще придумывать, в чем мы тебя коронуем.
В последний раз оглянувшись за дверь, Алистер последовал за Дайленом. Тот с трудом преодолел желание постучаться головой о стенку. Можно даже алистеровой. Нет, Алистер был хорошим человеком, правда хорошим, но он еще в Остагаре сдал командование Дайлену и только выполнял распоряжения, он терялся, когда Дайлен просил его принять решение самостоятельно, и велся на все подначки Морри. Банны его съедят и не подавятся, как злые крысы съели желтого воробья в детской сказке. А потом еще и передерутся за власть – кто лучше поможет королю править.
Идеальное решение у Дайлена было: посадить на трон Логейна. Только вот Логейн, что характерно, туда ни капельки не хотел, более того, про то, что Логейн вообще жив, знали очень немногие. Алистер, например, не знал: Дайлен был совершенно не готов выслушивать от него поток обвинений и обиженных речей. Он, бедный, и так до сих пор не может опомниться от новости, что банны решили напялить на него корону, куда ему еще живого врага.
Алистер подбирал парадные камзолы и вдохновенно делился с Дайленом своими замечательными планами, как можно изменить страну к лучшему. Ни слова о большей свободе для магов там не было – хотя от Круга-то после выкрутасов Ульдреда осталось всего ничего...
Чем дольше Дайлен слушал замечательные планы, тем яснее он понимал, что жить в Ферелдене ему почему-то больше не хочется. С историей у него всегда было не очень, но тенденцию, когда юный реформатор пытается навести в полуразоренной стране порядок, а выходит сказочный бардак, уловил.
– А еще мы казним Анору за ее злодеяния, – радостно закончил Алистер. – К тому же, она дочь Логейна.
– Зачем?! – Дайлен аж поперхнулся. – Ты же это не всерьез?
– Я совершенно серьезно. Она будет мстить за отца, она нас наверняка ненавидит, и мне как-то не хочется столкнуться с заговором против нас.
– А. Понял. Ладно.
Это было глупо. Очень глупо. Но Дайлен представлял, как будет говорить Логейну, что его дочь казнена, представлял ее саму – хрупкая, светленькая, Дайлену по плечо; как она всходит на эшафот...
Нет уж.
Спасать едва знакомую девицу, из-за которой, мягко говоря, поимел уйму неприятностей, было не просто глупо. Это, похоже, была самая большая глупость в дайленовой жизни, а если ничего не получится – то и последняя глупость. Но забыть и притвориться, что он тут ни при чем, Дайлен все равно не мог.
В конце концов, дракона он убил, теперь пора спасти девицу в беде.
Если ты рос в Круге и дружил с главным тамошним специалистом по побегам, ты знаешь прямо-таки непостижимое количество способов проникать в запертые комнаты и за самые надежные засовы. Особенно если после Круга ты спасал мир и подружился в процессе с бардом, которая научила тебя вскрывать почти любые замки и заплетать орлейские придворные прически. Прически делу не помогли, но зато никто не всполошился, когда глубокой ночью стражникам срочно, очень срочно потребовалось попасть в укромный уголок (спасибо тебе, перезрелый сыр!), а Дайлен ловко вскрыл замок (спасибо вам, шпильки для орлейских придворных причесок!).
Ее бывшее величество Анора лежала на кровати; увидев Дайлена, она подняла голову, пытаясь понять в полумраке, кто это такой.
– Что-то мелковат ты для стражника.
– А я пришел тебя спасти! – сообщил Дайлен, зажигая магический свет. – И сам хочу сбежать.
– И куда ты потом собрался? – хмыкнула она.
– Э...
Так далеко дайленовы планы не простирались. Андерс, пересказывая сви приключения, всегда говорил, что главное – удрать из Башни, а там само собой образуется.
– Понятно. С этого момента командовать буду я. Пошли.
К моменту, когда они выбирались из мусорной канавы, которая выходила из замка в сточные рвы Денерима, Дайлен уже не был уверен, кто из них кого спасает, не понимал, зачем он вообще в это ввязался, и был готов пристукнуть Анору или отвести ее обратно. Но они свернули в темный переулок, и ее тонкая прохладная ладошка всунулась в его ладонь; впереди метнулась здоровенная жирная крыса, а Дайлен придумал наконец, куда им можно отправиться дальше.
– Мне тут эрлинг Амарантайн обещали подарить. Так что я планирую отправиться туда. Как тебе план?
Анора посмотрела на него и улыбнулась – уже нормально, без насмешки.
– Ты ведь понимаешь, что его величество Алистер будет не рад?
– Потерпит. А у меня судьба такая: спасать семейство Мак-Тир и красивых блондинок. Пойдем заберем твоего отца – и в путь.Про мальчиков в Круге
читать дальше– Я влюбился, – сообщил Дайлен трагическим шепотом.
Йован поперхнулся хлебом. Засранец Андерс сбежал в седьмой, и все дайленовы душевные излияния приходились теперь на него. Дайлена не останавливало ничто – ни храмовники, ни запрет на болтовню в столовой, после отбоя и на занятиях, ни даже слезные просьбы Йована пойти заняться делом.
– В кого?! Ты же на прошлой неделе только влюблялся в Кейли! А в прошлом месяце – в Каллена! А летом, кажется, в Коула. Ну, кому повезло сегодня? Он опять на букву «К»? Кастор? Констанция?
– Королева, – сознался Дайлен и принялся с ожесточением тыкать вилкой в рыбу, как будто она от его трудов могла ожить и побежать в Денерим рассказывать королеве Аноре о дайленовых нежных чувствах.
– А. Здорово. Ты бы еще ее отца выбрал. Или императрицу Селину Орлейскую. Знаешь, я понял, почему Андерс все время убегает. Это ты его так достал.
Дайлен понурился. Отодвинул тарелку – к ужину он едва притронулся – и вышел из столовой. Проводив его взглядом, Йован только вздохнул. Все равно он не умеет долго обижаться.
К сожалению, Дайлен перестал обижаться куда быстрее, чем Йован надеялся. Стоило устроиться в кровати с книжкой, как сияющий Дайлен забрался к нему под одеяло – ноги и руки у него были ледяные – и без лишних предисловий сказал:
– Я все понял! Вот смотри: когда я влюбляюсь просто так – то на букву «К». Кастор, Констанция, Кенни, Каллиан, Кромвен, Коул…
– Можешь не продолжать. Я занят и все равно тебя не слушаю.
– А? Ладно. В общем, это если несерьезно. А если на букву «А» – это на всю жизнь. Ну вот как Андерс. И Анора тоже.
– Аноре-то повезло, она тебя ни разу не увидит. А Андерс знает, что ты его любишь на всю жизнь?
– Э… не помню. Неважно. Не маленький, сам догадается. Или нет, я ему где-то перед побегом говорил. Слушай, Йован, ты вроде рассказывал, что тебе девочка-священница нравится? И ты с ней сбежать хочешь? Я придумал, давай сбежим вместе. Я выкраду Анору из дворца, и твоя священница нас поженит.
Йован молча спихнул приятеля на пол. На дайленово счастье, кровать была нижняя и лететь пришлось недалеко.
– Дайлен, честное слово, продолжишь меня доставать – придет страшный Серый Страж и заберет тебя в рекруты. Будешь знать. Между прочим, у тебя завтра Истязания, тебе что, совсем не страшно?
– Не-а. И вообще, тогда я спасу мир и точно женюсь на Аноре!Андерс и подполье
читать дальшеКогда третья проба взрывчатки оказывается рабочей, Андерс уже слишком устал, чтобы радоваться. Полевые испытания он проводит с товарищами по Сопротивлению, рецепт помогали считать они же. Все последние дни его преследует чувство, что они со Справедливостью идут единственно верным путем, и иначе нельзя. Это правильно. Это хорошо.
Друзья не понимают, в чем дело, Фенрис упрекает в глаза – как смел ты оставить друга без поддержки, ты понимаешь, что значит – столкнуться с высшим драконом без целителя за спиной? Андерс молчит. Что тут ответишь? Что самый высший дракон засел в Казематах, нацепил доспехи и красный капюшон? Варрик перестает звать на дружеские посиделки в "Висельнике", устав каждый раз выслушивать отказ.
Когда Андерс собирает вещи и перебирается назад в лечебницу, Гаррет ничего не говорит. Ему, наверное, тоже надоело мучительно ждать ночами, вернется ли Андерс вообще, а вместо разговоров обо всем на свете и любви до рассвета, как в первых их год вместе, получать усталый поцелуй. Надоело, что Андерс уходит спать в библиотеку или одну из гостевых комнат, да и то не ложится, а работает.
Все к лучшему. В лечебнице безопасно; репутация целителя оберегает прочнее гарретовой фамилии, и по ночам здесь собираются подпольщики. Их все меньше с каждой неделей, тянуть нельзя.
Этой ночью Лейн приносит письмо – не то перехватил гонца, не то выкрал, да это и неважно. Лейн родом из Тевинтера, и ему все доверяют. Он знает, что такое счастливые и свободные маги.
В Орлее отменили Священный поход, но готовят отряд Искателей. Это значит, что времени нет.
Взрывчатки много, так много, что Андерс сомневается, не опасно ли держать ее в лечебнице. Потом спохватывается: какая разница, лечебницу все равно закрывать.
К запертым дверям несколько раз приходит Гаррет. Кто-то из подпольщиков выставляет его восвояси. Андерс колеблется – может, стоит объясниться – потом спохватывается: незачем.
Закладывать взрывчатку выпадает Андерсу. Целью выбирают Церковь. У них не будет выхода, снова и снова повторяет Лейн, им придется драться за свою жизнь, и начнется восстание.
Андерсу отчаянно хочется поверить.
В прозрачное вечернее небо взмывает багровый столп. И еще один. И еще. Церковь. Дворец Наместника. Порт.
Компромиссов быть не может. Это война.
Мередит объявляет Право Уничтожения, и маги хватаются за посохи. Справедливость радуется: его радость как гулкий, чистый удар колокола, радость Андерса – злая и жесткая. Товарищи стоят рядом и улыбаются.
Андерс видит, как Гаррет с друзьями с боем пробивается к воротам. Спасает – не то храмовников, не то магов, не то собственную жизнь.
Подпольщики уходят в Клоаку. Из города много подземных путей. Им нужен тот, что выведет к северу.
К дороге на Тевинтер. Андерс и подполье еще
читать дальшеПро точку невозврата они читали лет в четырнадцать - грустный и очень старый роман о войне и трех товарищах. Точка невозврата - это когда осознаешь: один шаг, одно движение - и сорвешься. Вверх или вниз, неизвестно. Знаешь только, что путь назад отныне закрыт.
Дайлен свою давно прошел, когда кинулся защищать Амарантайн. Башню сожгли дотла. Он хорошо держался и не давал расклеиться и сдаться им, он до последнего искал раненых, разбирал завалы, исцелял, пока не истощилась мана, а потом, когда никто не видел, глухо рыдал, уткнувшись Андерсу в шею. Мог спасти - и не спас. Натаниэль, который умер у Андерса на руках, напоследок - вот невиданное дело! - улыбнувшись. Веланна, нежная эльфийская девочка, ершистая и язвительная, владеющая чудной природной магией. Даже тела не нашли. Сотня ребят из гарнизона, хороших, славных и честных.
А иначе - сгорел бы город.
По сравнению с точкой невозврата Дайлена точка невозврата самого Андерса такая нелепая, такая ненастоящая, такая ерунда. Тридцать серебряных монет и голодные сироты. Еще вчера детишки побежали бы покупать хлеб или рыбу, а сегодня Андерс прошел мимо. Серебряки оттягивали правый карман, и он смотрел в другую сторону.
Печатный станок Сопротивление не смогло бы купить, даже продав в рабство половину своих членов. Разве что им помог бы какой-то аристократ, но это даже не смешно. Единственный знакомый аристократ Андерса - это Гаррет Хоук, но унижаться перед ним Андерс бы не стал. Зато можно было дать взятку сторожу и пробраться в городскую типографию ночью. Тридцати монет обычно как раз хватало. Новые листовки - это новые члены подполья. Люди готовы услышать, надо только дать им возможность слушать, ведь все так просто.
Точка невозврата - она вообще очень простая. Голодные дети - или дело.
Дайлен прошел свою точку невозврата и взлетел. Он Командор Серых, он любящий муж и отец двух девчушек-близняшек, говорят, на деда похожи. Народ им восхищается, а он нашел место в сердце и для службы, и для своей драгоценной королевы.
Жадные и несчастные детские глаза сверлили спину, и Андерс подумал, что взлететь ему не суждено.
На следующее собрание пришел новичок.
- Вы больше не одни, - сказал он. - Мы услышали ваш зов. Мы поможем.
Сотня золотых - это очень много. Недостаточно, чтоб купить станок, но достаточно, чтобы выкупить огромную партию лириума.
Игра началась, сделан шаг, назад дороги нет. А от счастливых улыбок товарищей, пламенных горячечных клятв, безумных, неверящих слез освобожденных магов Круга за спиной будто и правда вырастали крылья.Амелл и яйцо
читать дальше– Знаешь, командор, я совершенно уверен, что его не надо хранить в огне. Ты же хочешь, чтоб он вылупился, а не сварился, правда?
Дайлен отмахнулся. Иван смог вылупить птенца, значит, и он сможет, и Натаниэль может сколько угодно занудствовать. Может, ему не хочется, чтоб по бывшему родовому гнезду бегали птенцы Архидемона.
Яйцо они нашли, когда спускались на Глубинные тропы, в одном из самых мрачных залов и в центре скопления порождений тьмы. По полу и стенам растекалась скверна, порождения тьмы защищали яйцо так же рьяно, как и Уртемиэля, и Нат шутки ради предположил, что это яйцо Архидемона. Оно было огромное, теплое, кожистое – проводишь ладонью, а оно пульсирует. Веланна послушала его и сказала, что оно пахнет смертью, Дайлен предложил ей помыться, а она почему-то обиделась.
Дайлен понял, что без яйца никуда не уйдет. Вот вылупится дракончик, его можно будет приручить и кататься верхом. Правда, друзьям он сказал, что маленький архидемоненок сможет вывести их на двоих спящих взрослых, только в эту версию все равно никто не поверил. По командорскому слову из плащей соорудили носилки и тащили по очереди, а на привалах укладывали яйцо спать в спальник – чтоб не замерзло и не умерло.
Дома Дайлен сразу засунул его в камин главного зала. Драконьи мамы, как установил Иван, греют яйца жаром своего тела, и человеку яйцо надо держать в тепле.
Конечно, за яйцом нужен был постоянным присмотр. Дайлен бессовестно не занимался своими обязанностями, и всю командорскую работу выполнял Натаниэль. Дайлена он, скорее всего, уже тихо ненавидел. А может, и громко, просто Дайлен об этом не знал: чтоб послушать Натаниэля, надо было отойти от яйца, а ему одному, наверное, страшно.
Яйцо вылупилось на третий день после возвращения. Птенец орал пронзительным голосом – странно, что мертвецы не восстали и стены не обрушились, – все время просил есть и плевался огнем. После пары бессонных ночей Дайлен решил, что быть отцом страшно утомительно, так что невозможность заиметь настоящего человеческого ребенка его больше не огорчает. Через неделю – что Иван не погиб от несчастного случая, а покончил с собой, потому что эта тварь своими воплями кого угодно сведет с ума.
А потом вместо голодных воплей, рвущих уши, Дайлен услышал мысленное прикосновение чужого разума, льдисто-колючее:
– Мама, я есть хочу! Андерс и все-все-все
читать дальшеАндерс и Натаниэль
– Не смешно, Нат, – сказал Андерс и потянул лук к себе.
Ничего не вышло. Натаниэль был куда сильнее физически и к тому же почему-то был твердо уверен, что раз лук его собственность, то его уже и потрогать нельзя.
– Естественно, не смешно. Я разве смеюсь?
– Да ты вообще никогда не смеешься. Даже когда я анекдоты рассказываю.
– Это были анекдоты? Извини, не заметил. Да отпусти мой лук, в конце-то концов!
– Ну тебя. Дай пострелять.
– Ты не умеешь. И подстрелишь командора.
– Он же уехал в Амарантайн!
– Ты его и там достанешь.
Андерс от возмущения попятился, ослабив хватку, и Натаниэль отобрал, наконец, лук обратно. Повесил за спину, фыркнул, задрав подбородок, и ушел.
Ну-ну, подумал Андерс, посмотрим еще, что будет, когда он решит поискать свои стрелы. Потому что никто и ничто не может сравниться в упорстве и целеустремленности с магом Круга, который хочет быть свободным. Ну или там пострелять из чужого лука. Даже если приходится использовать шантаж, похищение или главное оружие – долгий, чувственный взгляд из-под ресниц.
Андерс и Сигрун
– Ну я же говорила, что выиграю!
Андерс со вздохом подвинул к ней кошель с месячным жалованьем. Гномка ухмыльнулась и демонстративно пересчитала деньги – восемьдесят круглых тяжелых золотых монет уплыли в ее карман.
Он всего-то и хотел, что выиграть у нее золотых пять, не больше. В наперстки. Иногда магам в бегах приходится зарабатывать на жизнь не очень законно – есть-то хочется, путешествовать, опять же, бесплатно нельзя, иногда и в борделе подрабатывать. Ну, это если ты классный целитель, такие услуги всегда и всем нужны. Только это ужасно утомительно, обыгрывать в наперстки доверчивых чужаков намного проще. Андерс был уверен, что в совершенстве научился и играть, и жульничать. Сигрун не могла обчистить его до нитки. Просто не могла. У нее не было ни единой возможности.
Или все-таки была?
– Как ты это сделала? – жалобно спросил он гномку. – Научи, а? Мне же надо на что-то жить!
– Ладно уж, – та снисходительно хлопнула его по руке. – Смотри внимательно. И учти, ты мне еще будешь за это должен.
Андерс и Веланна
На нее ничего не действовало. Ни совместный патруль – Андерс только убедился лишний раз, что в темные глухие катакомбы предпочитает ходить рядом с сильным надежным Натаниэлем, который готов заслонить собой от любой опасности, – ни наряд на кухню – Андерс понятия не имел, что долийцы, оказывается, могут насыпать в еду, и, честно говоря, предпочел бы и дальше ничего об этом не знать. Не сработало даже то, что обычно действовало безотказно: пробраться в купальню, а в решающий момент вылезти и сделать вид, что случайно тут гулял. С молоденькими рекрутами обоих полов это в свое время работало отлично: кто-то из них, кажется, даже влюбился.
– Вел, ну что тебе еще надо? – в отчаянии спросил он, получив по руке. А всего-то и сделал ведь, что невзначай задел грудь, на кухне ведь так тесно, чуть неловко повернешься – и твоя ладонь уже скользит по мягкому, теплому и круглому. Мантия у Вел такая, что вся красота наружу – очень, между прочим, аппетитная красота.
– Чтоб ты отстал! – прошипел эльфийка. – Я, кажется, объясняла тебе, что нахожу вас, людей, в высшей степени отвратительными. И мантия у тебя дурацкая. Ненавижу Тевинтер.
– Так я и раздеться могу, – обрадовался Андерс, пропустив ненависть к Тевинтеру мимо ушей. – Хочешь посмотреть? А еще я знаю фокус с искорками, могу показать. Спорим, твои соплеменники такого не умеют!
…С личной жизнью определенно надо было что-то делать. Или хотя бы попросить Веланну больше не бить его по голове, как храмовники.
Андерс и Справедливость
– Знаешь, Справедливость, я давно хотел спросить тебя, а ты разговаривал с другими духами? Ну, там, в Тени? У тебя там остались друзья? Духи вообще друг с другом дружат? А с демонами общаются?
– Разговаривал с другими. Редко. Мы… не ищем общения.
– И чего они хотят? Ну, то есть чего вы хотите? Мечтаете о чем-нибудь? Что вы там вообще делаете? Не каждый же раз находится затянутая в Тень деревня, чтоб ее спасать, правда?
– Андерс, смертные всегда так много болтают или это свойство, присущее лишь тебе?
– Не знаю. Вообще-то я просто пытаюсь с тобой подружиться. Тебе же, наверное, в нашем мире одиноко, да? Знаешь, в Круге мы всегда старались побыть с новичками подольше, им было очень плохо, ну и мы давали им выговориться. Ну и должен же кто-то был научить, как себя вести, чтоб не избили или там не изнасиловали.
– Ты… пытаешься со мной подружиться?
– Ну да. У меня еще никогда не было друзей-духов. Это же здорово.
– О, – Справедливость помолчал. – Ты можешь еще рассказать мне о Круге? Мне показалось, они не очень справедливо устроены.
Андерс и Огрен
– …И она тоже сказала, что меня не любит. Представляешь?
Вообще-то Андерс сам толком не знал, с чего его понесло исповедоваться гному, которого он трезвым-то никогда не видел. Но тот слушал его так терпеливо, ни разу не перебил, только головой кивал, и борода дергалась туда-сюда. А может, это от выпитого так казалось.
Засмотревшись на огренову бороду, Андерс понял, что потерял нить беседы, и попробовал начать сначала:
– Натаниэль меня не любит. И Сигрун не любит. И Дайлен не любит…
Даже сквозь выхлебанный «Аква магус» сознание Андерса смутно просигналило, что последняя фраза прозвучала как-то не так.
– То есть Дайлен любит, – быстро поправился он. – И я его люблю. Мы вчера переспали, кажется. Но это так, по-дружески, понимаешь, а я любви хочу.
Огрен похлопал его по плечу, придавив к столу. Андерс успел смутно подумать, что как бы Огрен не понял его превратно – любви с гномом-алкоголиком ему как-то не хотелось, – и отрубился.
Проснулся он с жуткой головной болью и в уютной кровати. Чужая ладонь нежно массировала ему ноющий затылок, а вторая ладонь невзначай легла на бедро. Примерно так же невзначай, как он сам недавно потрогал Веланну.
– Очнулся, придурок несчастный? – поинтересовался громкий, пронзительный голос у него над ухом. – Учти, я тебе сейчас помогаю не по доброте душевной, а исключительно потому, что это ты стащил мои стрелы. И я совсем не хочу, чтоб ты умер от похмелья, не рассказав мне, где они. Совсем рехнулся – «Аква магус» пить? Не пей, пожалуйста, больше того, что тебе дал Огрен. И не вздумай… не знаю, поджигать то, что делает Дворкин. Хотя до этого даже ты не додумаешься.
Ласковые сильные руки прошлись туда-сюда по его спине, скользнули ниже…
– Нат, сделай так еще. Ага, вот так. Я тебя люблю, ты знаешь?
– Угу. Где, говоришь, стрелы спрятал?Кайлан, Андерс
читать дальшеКороль приезжает в Круг раз в два-три года, не чаще, и это Событие. Вечером накануне их как следует кормят, младшим даже дают фрукты, а кто-то из старших ухитряется выпросить доступ в закрытые библиотечные секции.
Андерсу все эти радости не положены – его только две недели назад выловили в лесу и притащили назад. Ему нельзя выходить из ученических комнат, нельзя даже ходить на занятия и в библиотеку, и если б не Дайлен, он бы свихнулся со скуки. Комнаты запирают, но ему так хочется посмотреть на короля, что он удирает – в окно спальни и по карнизу, цепляясь за каменную кладку, рискуя сорваться с огромной высоты, в то библиотечное окно, которое часто бывает открыто. Андерс слишком худой для своего возраста, но сейчас это хорошо: он вполне может протиснуться сквозь решетку.
Король беседует со старшими чародеями в библиотеке, а подоконник ужасно узкий. Андерс перебирается на шкаф – только бы никто не смотрел вверх! – и подползает поближе, интересно ведь.
Но ничего интересного в короле нет, он как блестящая дутая игрушка. Рассматривает книги, полки до потолка, грудь старшей чародейки Винн и почти не слушает, что ему говорят. Зато слушает красивая девушка за его спиной – чего, спрашивается, разглядывать Винн, если у тебя уже есть и получше, причем твоя «получше» не пилит, небось, за несделанные уроки или болтовню за обедом.
Засмотревшись на девушку, Андерс падает с полок, прямо под ноги королю.
Терять все равно нечего, Ирвинг его убьет, а Винн занудит – и Андерс, собрав все свое обаяние, улыбается.
– Счастлив служить вашему величеству!
Король хохочет. Он незлой, не из тех, кто считает, что свалившийся тебе под ноги маг непременно замышляет убийство.
– Надо же, какой храбрый молодой человек. Если мы будем воевать с Орлеем, я непременно призову тебя в армию.
Андерс сильно сомневается, что четырнадцатилетних туда берут, но смеется в ответ:
– Я буду хорошим воином, вот увидите.
Короля увлекают прочь – наверное, боятся, что сейчас Андерс примется с ним болтать. Голову точно оторвут – Ирвинг, проходя мимо, кидает такой выразительный взгляд, что Андерсу хочется превратиться в статую и запереться в подземелье.
Красивая девушка, проходя мимо, улыбается – не как взрослые на насмешившие их шалости, а заинтересованно. Как Текла из старших ребят, когда Андерс приходит к нему поболтать про энтропию.
И Андерс решает: в следующий побег он эту девушку у короля украдет.Хоук, Андерс, Фейнриэль
читать дальшеЕму сейчас должно было исполниться лет двадцать – а выглядел младше; полуэльфы, впрочем, взрослеют медленнее людей. А может, так повлияла свободная и счастливая жизнь.
Фейнриэль, одетый в тяжелую тевинтерскую мантию, по-эльфийски хрупкий и тонкий, выбежал им навстречу сам, растолкав не то слуг, не то рабов. Его особняк скорее можно было назвать дворцом – огромный, похожий на раковину, с открытыми галереями и верандами. Сказочный принц в волшебном замке, да и только, ждет свою деву-рыцаря, чтоб нашла и сняла злые чары.
– Вы все-таки приехали!
– Приехали, – улыбнулся Хоук, сжав андерсову ладонь. – Фейнриэль, мы можем поговорить с магистром? Это твой учитель? Нам нужно политическое убежище.
– Магистр – это я. Недавно сдал экзамен, и мне подписали назначение. Здорово, да? Мессир Хоук, вы с мессиром Андерсом останетесь? Можете жить здесь, сколько захотите. Я распоряжусь приготовить вам спальни. Или, – покраснел и отвел глаза, – спальню?
– Раздельные спальни, – подал голос Андерс, впервые с тех пор, как они въехали в Минратоус. – Гаррет, ну что ты так уставился? Фейнриэль, у тебя тут есть библиотека? Пустишь?
Мальчик расцвел, как розочка, заулыбался еще шире, схватил Андерса за руку и потащил в дом. Андерс отвечал, в голосе его слышались все более и более живые интонации, и Гаррет передумал обижаться за раздельные спальни. В Тевинтере ему, воину, было неуютно, но если Андерсу тут хорошо, если он тут сам так расцветет, следом за Фейнриэлем, то Гаррет был согласен на что угодно. Пусть эти двое тут хоть женятся, хоть голые под луной танцуют и режут запястья или как там в Тевинтере принято проводить свой досуг. Пусть даже про него забудут.
– Мессир Хоук, где вы там застряли? Мессир Андерс выбрал спальню в мансарде и спрашивает, будет ли вам удобно лазить к нему в окно. Идите сюда!Хоук, Андерс, любовь и магия
читать дальше– Гаррет, ну кто так делает? Когда ведешь руку вниз, дергай резче.
Хоук никак не мог взять в толк, зачем ему осваивать электробурю, если у него сильные стихии, зато Андерс почему-то решил, что с его энтропией лучше всего сочетается электричество. Учил он хорошо, подробно и терпеливо объясняя, показывая, рассказывая, и сначала Хоук радовался невинным поводам дотронуться до руки, подойти поближе – так, чтоб дышать Андерсу в шею и ощущать, как он вздрагивает.
– У меня не получается резче.
– Ох, ну что с тобой делать. Показываю еще раз.
У Андерса тонкие сильные пальцы; от прикосновения кожи к коже Хоука дрожь пробрала. Ладони, мягко охватившие его запястье, направили и повели руку; сердце застучало часто-часто, не отпускай, останься вот так, ну видишь же, я тупой, мне надо повторять и повторять…
– Понятно, Гаррет? Ты ладонь недоворачиваешь. Давай еще раз.
И застыл рядом, чуть сзади.
Ничем иным Хоук последовавший взрыв объяснить не смог бы. Ну как тут сосредоточишься, если Андерс так близко стоит и так смотрит, что аж волосы на затылке шевелятся?
– Э… нет, Гаррет, опять не то. Почему у тебя заклинания скачут, как у мальчишки в период полового созревания? Ты случайно не влюблен?
– Нет, – быстро сказал Хоук, отчетливо понимая, что ему не поверили.
– Но не волнуйся. Тренировка обычно помогает, заодно и от грустных мыслей отвлечешься. И пока не научишься, будешь заниматься по ночам. Эти молнии отлично озонируют воздух, так что учиться будешь в Клоаке, на востоке, там, где выход к морю. По ночам. Там еще недавно был выброс газов, вот как раз воздух очистишь.
– Нечестно! И несправедливо. А если я неделю не смогу научиться? Мне неделю не спать до утра?
Это запрещенный прием, как знал Хоук, только вот в этот раз Справедливость почему-то за него не вступился.
– Нет, друг мой, несправедливо – это если я в лечебнице до утра буду собирать тебя по кускам, потому что ты не вовремя сунулся со своей бурей в мое энтропическое облако. Спокойной ночи.Хоук, Фенрис
читать дальшеОтряды Мередит уходят вслед за ней, а Хоук растерянно смотрит им вслед. Нужно вставать и уходить – неважно, куда, важно то, что здесь сейчас будет толпа свихнувшихся магов. Кроме Фенриса этого никто не замечает: Варрик уже не дышит, Авелин больше не встанет – еще силится дышать, но там безнадежно, Фенрис много раз видел такие раны. Церковный мальчик смотрит в пространство и не может осознать, что случилось. Еще один повод побыстрее убраться: когда-нибудь он сообразит, что убийца его Эльтины, целитель хренов, здесь же и никуда не делся.
Хренов целитель сидит на ящиках, уставившись в одну точку, и ничего не видит. Раньше давно бы скакал вокруг раненых. Хоук мечется вокруг него, стискивая свой кинжал, а хренов целитель несет какую-то бессвязную чушь.
– Что мы будем делать? – беспомощно спрашивает Хоук. На мертвых он старается не смотреть.
– Он сам просил убить его. Ты бы смог жить с тем, что он сделал?
Хоук оглядывается. Крепче стискивает нож. Подходит к хренову целителю – тот не шевелится: бей.
Парой кварталов выше что-то грохочет, люди кричат – со страхом и болью. Времени больше нет, уходить нужно сейчас.
– Хоук, если ты сам не можешь – давай я сделаю.
Кто-то же должен.
Вытащить из-за пояса собственный нож. Подойти. Хренов целитель не сопротивляется, не смотрит, что происходит, даже головы не поднял. Хоук растерянно охает.
Короткий замах – и…
…нож вонзается в шею, под лириумные линии.
– Я… не хотел, – выдыхает Хоук. – Я рефлек…Натаниэль/Андерс
читать дальшеАндерс страшно его достал; это вечное «дай пострелять», «помоги поставить палатку», «понеси Ланселапа» сидят в печенках вместе с его дурацким «Нат» – Натаниэль раз двадцать просил звать себя полным именем – все запомнили, кроме этого настырного вездесущего мага. Правда, судя по командору маги все такие, ненормальные на всю голову. Правда, командор с понимаем относился к просьбам Натаниэля хотя бы не ставить их в одно дежурство или не давать совместные наряды – и подсунул ему Веланну. Но Веланна молчала, заговаривала с Натаниэлем только по делу и никогда не врывалась без стука ни в спальню, ни в уборную. Натаниэль, по правде говоря, вообще не понимал, за что ее называют чокнутой – хорошая девушка, только своеобразная.
А потом командор уехал. Его отозвали в Вейссхаупт, надолго, на полгода, и они с Андерсом прощались полдня – ходили не расцепляя рук, обнимались у распахнутых окон – Андерс сидел на подоконнике, обхватив стоявшего вплотную командора руками и ногами, а тот гладил, гладил его, перебирал волосы, обводил пальцем губы; Натаниэль, как увидел, шарахнулся прочь, а Огрен посмеялся и напомнил, что тут им не Круг и все везде можно, но дверь лучше запирать. Когда командор уезжал, Андерс долго стоял на крепостной стене и смотрел; потом как ни в чем не бывало улыбнулся и начал флиртовать с Веланной.
Вечером прибыл новый отряд: давно обещанное пополнение. Рекрутов Башни построили перед воротами, и командор Люсьен подробно расспросил каждого. От Справедливости он едва ли не шарахнулся, к Огрену близко подойти не решился – хотя тут Натаниэль его понимал, к Огрену и его… ароматам надо было просто привыкнуть, – а Андерса рассматривал особенно пристально и, перебив его рассказы о чудесах духовного целительства, которые не раз спасали братьев по Ордену, скомандовал:
– С тобой разберемся отдельно. Все свободны. Ты – со мной.
Андерс только фыркнул.
До вечера его никто не видел, на ужин он тоже не спустился. Натаниэль уверял себя, что совершенно не волнуется – это Андерс, что с ним может случиться – обычно это он, как ведьмы из сказки, случается с людьми, – только Андерс почему-то лез и лез в голову. У них с командором, наверное, все серьезно было – кто бы мог подумать! – а теперь ему, должно быть, одиноко.
Он пришел ночью. Натаниэль уже собирался задуть свечу и ложиться – стоял лицом к окну в одном нижнем белье, – когда дверь тихонько скрипнула. Он резко обернулся – вдруг проверка, кто знает этих новых и нового командора, – но вместо проверки обнаружил только Андерса. Бледного, растрепанного, наполовину расстегнутая мантия съехала с плеча, а он даже не дернулся поправить. Так и стоял в дверях, стоял и смотрел.
– Что случилось? У тебя такой вид, как будто ты повстречал разбойников.
Андерс молча метнулся к нему, прильнул, обнял за шею, уткнувшись ему в плечо. Надо было бы сразу отцепить, отодвинуть – что он, в конце концов, себе позволяет, они даже не друзья! – но Натаниэль не смог. Обнял в ответ, притягивая ближе, погладил по голове, как маленького, как гладил сестренку, когда она прибегала к нему за утешением, а про себя молча проклял командора. Не этого Люсьена, а Амелла. За то, что уехал.
– Так что случилось? Я могу тебе как-то помочь?
– Можно я у тебя на ночь останусь? Пожалуйста, Нат. Я не буду мешать, просто посижу тихонько.
Он не плакал – и хорошо, потому что Натаниэль не знал, что с ним тогда делать. Утешить женщину он мог, но Андерс-то не женщина.
– Можно. Погоди, я дверь запру.
На всякий случай Натаниэль не просто притворил дверь, но и задвинул щеколду. Вообще-то запираться было не принято – зачем, если все свои, – но вряд ли Андерс так себя ведет просто потому, что скучает по командору.
– Ты садись. Или ложись, если хочешь. И рассказывай.
Просить дважды не пришлось: Андерс взобрался на кровать с ногами, стянув ботинки, завернулся в натаниэлево одеяло поверх мантии и шепотом признался:
– Нат, мне нужно отсюда убежать. Поможешь?
– В каком смысле сбежать? – опешил Натаниэль.
– Просто сбежать. Они мне жизни не дадут. Нат, я думал, что все кончилось, что я наконец-то свободен, но ничего не кончилось. Если ты маг, то все, понимаешь?
– Мы теперь Стражи. Я тоже никак не могу привыкнуть. Но это правда все меняет. Тебя все любят и никто от тебя не шарахается, – это было неправдой, но сейчас явно неуместно припоминать престарелых папаш, которые гонялись за Андерсом с вилами, застав его в обществе своих юных дочерей. – И мою фамилию мне тоже никто не припоминает. И мы герои.
– Скажи это командору и его подпевалам. Знаешь, что он мне сказал? Что таким, как я, в Стражах вообще не место. И за мои побеги меня нужно показательно вздернуть. Я сказал ему, что верен Стражам, а он ударил меня и сказал, что магам положено молчать, когда с ними разговаривают. И смотрел так… так, как будто я насекомое вроде пещерного паука. Он из бывших храмовников. Служил в орлейском Белом Шпиле. Я-то думал, это у нас в Круге плохо, но если у них там все такие…
Натаниэль пересел поближе; ему хотелось сказать что-то, но он не знал, чем тут можно поддержать. О том, что с магами плохо обращаются, он вообще не думал, пока из оговорок Андерса и командора не начал понимать, что быть сыном предателя – это совсем не горько и не страшно по сравнению с судьбой рожденного с магическим даром. Такого врагу не пожелаешь, не то что человеку, с которым плечом к плечу сражался.
– Он поднял на тебя руку?
– Если бы только руку. Знаешь, у нас такое редко случалось. Ну, полапать могли, в углу зажать, особенно если сам нарываешься, но чтоб взять и кого-нибудь из нас завалить – нет. Редко. Ну, если ты сам не хочешь, конечно, если хочешь, разговор уже другой. А этому Люсьену – все нормально, он вообще не понял, по-моему, почему я не собираюсь лежать смирно. Правда, если б он так не удивился, у меня бы вряд ли получилось вырваться и сбежать.
Андерс горько усмехнулся. Натаниэль с трудом осознавал, что слышит именно то, что слышит.
– Мы… Андерс, мы тебя защитим. Мы не позволим тебя трогать. Я позову всех наших, мы все вместе пойдем к командору и…
– И он отправит тебя, Огрена и Сигрун куда подальше, убьет Справедливость, а меня и Веланну превратит в основное развлечение для своих парней. Ее я уже предупредил. Они пока ее побаиваются, она же долийка и ведьма, но ей лучше убраться поскорее. А за мной уже следят. Нат, я без твоей помощи не выберусь.
Натаниэль положил ему руку на плечо. Хотел снова обнять, но не стал; после андерсовых признаний это казалось странным – да и зачем лишний раз своими прикосновениями будить в нем плохие воспоминания.
Его надо отсюда как-то вытащить. Когда-нибудь вернется командор Амелл, и если его любимого человека здесь замучают, вряд ли он это простит, и Натаниэлю, и остальным – за то, что допустили.
– Я тебя выведу. Тут полно тайных ходов, мне только надо выяснить, каким удобнее пройти и не завалило ли их. Тебе есть куда пойти?
– Я…
Андерс отвел глаза, а потом пододвинулся вплотную, выпутавшись из одеяла.
– Я тебе скажу, Нат, только ты Дайлену не говори. У меня есть план. Я знаю, что нужно сделать, и Дайлен бы меня отпустил, это я тоже знаю. Это… ну, это сложно объяснить не-магу. В общем, я уйду сам и уведу Справедливость. Только помоги нам, прикрой, а так мы сами справимся… Ты скажи потом Дайлену, что я его очень люблю. Что бы ни случилось. Даже если… Просто скажи, ладно?
– Я скажу. Ты продержишься, пока я придумаю, как нам быть?
Андерс нахмурился, будто раздумывая над чем-то, потом кивнул.
– Не впервой. Меня как-то через весь Ферелден везли такие же отмороженные, и ничего. Только можно я буду ночевать у тебя? Вряд ли, но вдруг они подумают, что я с тобой сплю, и отстанут. Некоторые из них с принципами, чужих мальчиков не трогают.
– Можно, конечно.
В лунном свете было видно, что на светлой-светлой коже плеч у Андерса веснушки, удивительно, на лице нет, а здесь есть. Перехватив его взгляд, Андерс поддернул мантию на место и отстранился; Натаниэль виновато отвернулся. Нашел, куда смотреть, и главное, нашел время.
– Ты очень добрый, Нат. Спасибо. Так здорово знать, что хоть кто-то на твоей стороне.
Натаниэль оставил кровать Андерсу, сам устроился на сдвинутых стульях, проклиная собственные длинные ноги и неровный пол. Утром он встал с разбитой головой, хотел попросить Андерса подлечить – раз умеет снимать похмелье, справится и с этим – но Андерс а в кровати не было. Солнце, оказывается, успело подняться совсем высоко; надо же было ухитриться так проспать.
А этажом ниже стоял разъяренный командор. И лежали растерзанные мертвые тела Стражей, которые приехали с командором. Не магия и оружие – их будто разорвали голыми руками.
– Эта тварь попросту сбежала! – бушевал командор. – Почему никто не попытался его остановить? А я ведь говорил, что все они одинаковые, и если этот убегал из Круга, он убежит опять!
«Ты обещал помочь. Сделай что-нибудь.
– Командор. Разрешите обратиться. Вчера ночью он пришел ко мне и рассказал о своих планах. Я думаю, что знаю, куда он мог отправиться.
«Пожалуйста, Андерс, пожалуйста. Я назову самое невероятное место, пожалуйста, ты ведь подумал не о нем же, знать не хочу, что произошло, но окажись как можно дальше, пожалуйста».
– И куда же?
– В Киркволл.